Я предпочитаю дружить с женщинами. Нет, серьезно. Некоторые полагают, что никакой дружбы между мужчиной и женщиной быть не может. Что дружить умеют только настоящие, суровые мужики. А вот я как раз открыл, что так называемая мужская дружба имеет все признаки вяло текущего алкоголизма и бухалова. А дружба с женщиной гораздо приятнее, полезнее и к тому же продлевает жизнь.
Только для дружбы с женщиной выбирайте себе в друзья не по принципу смазливого личика и все побеждающего желания у таких смазливых лиц выскочить замуж, а по принципу ума и каких-нибудь других целей в жизни, кроме выйти за вас замуж и нарожать детей. И тогда вы заполучите настоящего друга, всегда готового дать совет и придти на помощь. Конечно, если у вашей подруги со временем все же не возникнет непреодолимое желание перевести вашу дружбу в другую, еще более приятную плоскость. Впрочем, и даже тогда вы ничего не теряете. И даже наоборот, приобретаете. Приобретаете нечто настолько уникальное, что вам могут завидовать все мужчины. А именно, дружбу и любовь в одном флаконе.
С мужиками же – смертная тоска, сплошное пьянство и бухло. Стоит двум мужикам собраться вместе, по самому важному и нужному делу – ну, там машину починить, крышу подлатать или огород вскопать, как венцом всех этих благих свершений всеобязательно будет что? Правильно. Пьянка.
Сняв себе новый дом в деревне и чтобы как-то навести мосты с местным населением я, наивный и неопытный, сначала пришел к соседям справа. Меня встретила пожилая пара добротного крестьянского пошиба. Она – крупная, "окающая" и "гакающая" мать семейства, которая вовремя убежала по хозяйству. Он – еще более крупный, с рабочими руками-лопатами и задравшейся поверх живота тельняшкой, который весело мне подмигнул и достал литровую бутыль какой-то мутной жидкости. Я к ним с коробкой шоколадных конфет, а они в меня самогонкой. Всего-то ничего, всего-то "по сто грамм", "чисто за знакомство", "как не выпить с хорошим человеком". Которые оказались ста граммами каждые пять минут, а пробыл я у них не меньше часа. Все мои двадцать два "Мне нужно идти", "У меня на плите суп кипит", "Я не могу столько пить – это антигуманно", были биты одним увесистым аргументом "Ты меня уважаешь?".
Как я оказался дома – я не помню. Весь последующий день я провел, мучаясь головной болью, отсутствием аппетита и давая себе клятвы никогда не пить ничего крепче пива.
В конце недели ко мне пришли соседи слева. Молодая пара со всеми признаками продвинутости и материальной обеспеченности. Пара пригласила меня к себе, и я, полагая, что с этими уж точно не напьешься, не долго думая, поспешил в их хоромы.
Он включил "плазму". Достал из бара бутылку коньяка, и знакомство началось. Когда бутылка была осушена, она пошла мыть посуду, а мы вывались на двор, подышать и... продолжить знакомство.
Поскольку коньяка уже не было, он откуда-то выудит литровую бутылку "домашнего вина", как он гордо заявил, и я согласился выпить "совсем чуть-чуть, за знакомство".
Домашнее вино оказалось смесью вишневого сока и водки, и довольно крепким. Я все порывался уйти домой, но, стоило мне встать со скамейки, чтобы неровным шагом направиться домой, как мой сосед тут же начинал обижаться, и я, чтобы как-то загладить свою вину перед ним, был вынужден этот мирный договор скрепить стаканчиком "домашнего вина". Так продолжалось – я вскакивал, чтобы пойти домой, он обижался, мы выпивали – раз десять, пока бутылка не опустела.
Тут я было подумал, что вот он, мой звездный час и уже запетлял по направлению к калитке, как мой новый друг рявкнул "Минуточку", исчез в дверях и ровно через минуточку появился с полторалитровой бутылкой пива.
"Не-е-е, я не буду" – было заблеял я. Но сосед меня не слышал и лишь молча открыл бутылку и сунул мне в руки. "Пей. А не то я обижусь" – с угрожающим видом, нежно сказал он мне. Я понял, что выбора пить или не пить у меня не было. И сделал пару глотков.
На следующее утро у меня раскалывалась голова, болело все тело и к тому же мучило чувство вины. Я пообещал больше никогда не пить ничего, даже пива.
Но уже на следующие выходные, я пришел после работы домой, чтобы в саду моего снимаемого дома, обнаружить хозяина дома и кого-то еще. Они были уже слегка навеселе и, хотя один видел меня всего два раза, а другой вообще не видел, весело заорали, словно повстречали своего ближайшего родственника, которому были должны сто долларов: "О-о-о, какие люди в Голливуде! Присаживайтесь... э-э-э, как, говорите, вас зовут?".
Я начал упираться, придумывая отговорки, одну идиотичнее другой: что у меня болит голова, что в руке у меня зашита противоалкогольная ампула, что мне надо срочно собираться и уезжать на Северный Полюс. Ничто не помогло. Меня силой усадили за импровизированный стол, дали рюмку, размером со стакан и налили в нее до краев вонючего самогона.
Я пытался закусывать самой жирной пищей, засовывая в рот куски жирного сала. Запивать все это компотом и минеральной водой. Пытался пропускать тосты, следующие один за другим – там, где кончался один, тут же начинался другой. Чтобы уже через час, если не ошибаюсь, после третьей бутылки на троих, остатками трезвого мозга понять, что я пьян в дымину.
Под предлогом похода в туалет, я отполз совсем в противоположную сторону, доковылял до дома, открыл дверь и как был завалился спать. Чтобы уже минут через десять забытья, быть разбуженным оглушительным грохотом в сенях.
Мои новые приятели, не дождавшись меня из туалета, не нашли ничего лучшего, как отправиться на мои поиски. У хозяина был ключ и он, открыв входную дверь, не рассчитав траекторию своих заплетающихся ног, споткнулся о высокий порог и со всего маху грохнулся своей стокилограммовой тушей на пол. Грохот от падения тела был усилен опрокидывающейся этажеркой со всяким хламом, которая стояла сразу у входа и за которую он спасительно и напрасно ухватился.
Я вскочил в постели, спьяну сначала подумав, что началась война и это рвутся вражеские снаряды. Потом подумал было, что ко мне забрались воры. А потом докумекал, что мои два новых друга не могли остаться равнодушными к моей пропаже и пошли на мои поиски. В темноте заблудились, не рассчитали силы земного притяжения, высоты порога и всего прочего, что всегда мешает, когда ты под мухой.
Высунувшись в сени, я увидал, что хозяин мерно храпит в сенях, припорошенный рассыпанными гвоздями, разными баночками и скляночками. Сильно качающийся из стороны в сторону силуэт его приятеля маячил уже за воротами. И поэтому я лишь тихо прикрыл дверь, не будя того, кто мирно похрапывал на полу, и отправился высыпаться.
На следующее утро, около полудня, я растолкал моего полуночного гостя. Тот что-то прохрюкал, протер глаза увесистой ладошкой размером с шестнадцатикилограммовую гирю и радостно заорал: "О-о-о, какие люди в Голливуде! Э-э-э, как, говорите, вас зовут?". С трудом поднялся и... предложил опохмелиться.
"У меня есть" – хитро подмигнул он. Я подумал о вчерашней самогонке и со всех ног кинулся на двор. Облегчив свой изнасилованный вчера желудок, прополоскав рот водой из-под крана, я, пошатываясь, вернулся, чтобы лицезреть довольную рожу хозяина, сидящего за столом в обнимку с бутылкой с мутной жидкостью...
С тех пор, я предпочитаю одиночество и уединение. Или, в крайнем случае, стараюсь водить дружбу с женщинами. Они, хотя и редко воздерживаются от того, чтобы в какой-то момент наших дружеских отношений, не начать придавать им романтический оттенок, по крайней мере, не спаивают меня.
А мужики... мужики все норовят напиться. При чем утонченно, на изящный деревенский манер называют это "выпить сто грамм" или "пять капель", и "ни-ни, не больше, что мы алкаши какие, что ли?". И теперь всякий раз, как меня кто-нибудь зовет, где что подмочь или я вынужден пойти в гости, я помогаю и интеллигентно так, пообещав вернуться, даю деру. А из гостей предпочитаю уходить по-английски. Уже через полчаса. Иначе, пощады не жди.
